УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКОЕ ПОСОБИЕ

Лекция 13. АНТИБОЛЬШЕВИСТСКИЕ ПАРТИИ И ОРГАНИЗАЦИИ В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ: ПАРТИЯ ЛЕВЫХ СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ

Партия левых социалистов-революционеров (интернационалистов) — ПЛСР — образовалась из оппозиционного течения, возникшего среди эсеров в годы Первой мировой войны под антивоенными лозунгами. Конституировалась партия на I съезде, проходившем 19 - 28 ноября 1917 г. Партия сохранила эсеровский девиз «В борьбе обретешь ты право свое!». Лидерами были Борис Камков, Марк Натансон, Мария Спиридонова, Анастасия Биценко, Прош Прошьян (Тер-Погосов), С. Мстиславский. В группе лидеров заметную роль играли бывшие эмигранты, входившие в Парижскую и Швейцарскую организации эсеров. Люди чрезвычайно активные, они были редакторами и сотрудниками ряда газет и журналов.

В состав первого ЦК ПЛСР вошли 15 человек: В.А. Алгасов, А.А. Биценко, Б.Д. Камков, В.А. Карелин, А.Л. Колегаев, Б.Ф. Малкин, С.Д. Мстиславский, М.А. Натансон, П.П. Прошьян, М.А. Спиридонова, В.Е. Трутовский, П.И. Шишко, А.А. Шрейдер, И.3. Штейнберг, А.М. Устинов. Средний возраст — около 35 лет (самому младшему — Малкину — 27 лет); патриархом был 67-летий Натансон — ветеран движения, один из организатора кружка «чайковцев» и «Земли и воли». По социальному происхождению 10 членов ЦК были представителями средних слоев города, 2 — принадлежали к богатым помещичьим фамилиям, 1 — к семье крупного военного. 12 человек имели высшее или незаконченное высшее образование, остальные — среднее или незаконченное среднее. В национальном составе первого ЦК ПЛСР доминировали русские — 8 человек, кроме них входили 4 еврея, по одному армянину, немцу, украинцу. В среднем каждый пробыл в партии эсеров 11 лет. Это огромный срок активной борьбы. На каждого приходилось по 2 ареста, по 3 года тюрьмы и 3 эмиграции, около 2 лет ссылок.

К июлю 1918 г. партия насчитывала около 80 тыс. человек. Центральным органом ПЛСР были газета «Знамя труда» (1917 - июль 1918 гг.) и журнал «Знамя» (1919 – 1922 гг.).

Левые эсеры — наиболее радикальные из демократических идеологов крестьянства. Они участвовали в Октябрьском перевороте, входили в Петроградский и местные военно-революционные комитеты, имели по трети мест на II – V Всероссийских съездах Советов, ВЦИК. В декабре 1917 г, заключив правительственный блок с большевиками, они получили 7 наркомовских портфелей (А.Л. Колегаев, И 3. Штейнберг, П.П. Прошьян, В.Е. Трутовский, В.А. Алгасов, В.А. Карелин, М.А. Бриллиантов). Таким образом, фракция левых эсеров располагала третью голосов, что соответствовало раскладу партийных сил во ВЦИК.

Особая роль принадлежала в СНК Прошьяну. В статье «Памяти тов. Прошьяна» председатель СНК В.И. Ленин писал: «По своему, не через марксизм, не от идей классовой борьбы пролетариата, этот человек сделался социалистом и мне не раз доводилось наблюдать, при совместной работе в Совнаркоме, как тов. Прошьян становился решительно на сторону большевиков-коммунистов против своих коллег, левых социалистов-революционеров, когда они выражали точку зрения мелких хозяйчиков…». По мнению Ленина, не оборвись трагически жизнь Прошьяна, его сближение «с коммунизмом было бы неизбежно». Позиции Прошьяна разделяли Алгасов и Колегаев. Гораздо труднее складывались отношения большевиков с Карелиным, Штейнбергом и Трутовским.

В ноябре 1917 - марте 1918 гг. левые эсеры входили в президиум ВЦИК (М.А. Спиридонова, Б.Д. Камков, М.А. Натансон, С.Д. Мстиславский и другие). Представители этой партии вошли в правительство Советской Украины (Е.П. Терлецкий и другие) и в коллегии наркоматов, имели большинство в ряде местных Советов.

Интересен процесс выработки условий деятельности левых эсеров в военных органах. ЦК РКП(б) предложил следующие условия: лояльное отношение к Брестскому договору, подчинение общим решениям, а в случае больших разногласий — выход из Высшего военного совета без политических демонстраций. После переговоров Я.М. Свердлова с Прошьяном и Спиридоновой эти условия были приняты.

Члены ПЛСР немало потрудились для социализма. По основным вопросам революции обе партии проводили согласованную политику. Они выступали за власть Советов, за подавление сопротивления свергнутых эксплуататоров. «Оппозиция, соединенная с поддержкой», — так определял Ленин позицию ПЛСР, выступая 29 апреля 1918 г. во ВЦИК с докладом «Об очередных задачах Советской власти».

На IV Всероссийском съезде Советов в марте 1918 г. левые эсеры голосовали против Брестского мира, а после его ратификации объявили себя свободными от обязательств соглашения с большевиками и отозвали своих представителей из СНК. В местных Советах, во ВЦИК, в коллегиях многих наркоматов они остались.

17 - 25 апреля 1918 г. состоялся II съезд ПЛСР. Спиридонова, Колегаев, Натансон, Трутовский и некоторые другие выступили на нем против выхода из СНК, но большинство лидеров партии стояло за полный разрыв с большевиками. Съезд незначительным большинством голосов утвердил решение о выходе из СНК и принял курс на срыв Брестского мира.

Весной — летом 1918 г. противоречия обострились. 24 июня 1918 г. ЦК ПЛСР принял решение «в интересах русской и международной революции в… короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистским правительством Брестского мира». В этих целях ЦК счел возможным «организовать ряд террористических актов в отношении видных представителей германского империализма: …организовать… мобилизацию надежных военных сил и приложить все меры к тому, чтобы трудовое крестьянство и рабочий класс примкнули к восстанию и активно поддержали партию в этом выступлении». К такой тактике ЦК решил подготовить и местные организации. III съезд ПЛСР (28 июня - 1 июля 1918 г.) постановил «выпрямить линию советской политики».

Отношения с правящей РКП(б) у левых эсеров еще более ухудшились в связи с продовольственной политикой большевиков. Протестуя против проддиктатуры, левые эсеры противопоставляли принципу централизации принцип децентрализации, предлагая передать осуществление продовольственной политики в руки местных Советов. Кроме того, в декрете о проддиктатуре говорилось о «держателях хлеба» вообще. Это смущало левых эсеров. Карелин вполне резонно говорил: «…Нужно определить эту категорию… Нужно понять, что сейчас в деревне имеются элементы чисто трудовые, крестьянские, которых могут преследовать кулацкие элементы, и эти трудовые элементы могут быть оплотом в борьбе с кулаками». Левые эсеры считали противопоставление деревенской бедноты «трудовому крестьянству» бессмысленным, а комитеты бедноты именовали не иначе, как «комитеты лодырей».

4 - 10 июля работал V Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Около 65 % делегатов с решающим голосом были представителями РКП(б), около 31 % — ПЛСР. Фракция левых эсеров предложила выразить недоверие Совнаркому, расторгнуть Брестский мирный договор, изменить внешнюю и внутреннюю политику Советского государства.

Левые эсеры подвергли на съезде резким нападкам продовольственную политику большевиков: «Мы будем бороться на местах, — говорила Спиридонова, — и комитеты деревенской бедноты места себе иметь не будут… Если большевики не прекратят насаждать комбеды, то левые социалисты-революционеры возьмут в руки те же револьверы, те же бомбы, какими они пользовались в борьбе с царскими чиновниками». Более хлестко выступал Камков: «…Не только ваши отряды, но и ваши комитеты мы выбросим вон за шиворот». По его убеждению, рабочие шли в эти отряды, чтобы грабить деревню. Не менее эмоционален в своих возражениях левым эсерам был Ленин, утверждая, что это - не борьба с крестьянством, а «с ничтожным меньшинством деревенских кулаков». В действительности же сказался очевидный, но часто игнорируемый разрыв между теоретическими решениями и их практической реализацией. Большинство делегатов съезда после бурных обсуждений проголосовало за резолюцию, предложенную большевистской фракцией. В ней говорилось об одобрении внешней и внутренней политики правительства, и в особенности — об одобрении мероприятий «центральной власти в области продовольствия и организации деревенской бедноты»

Все эти серьезные разногласия в большой политике завершились вооруженным выступлением левых эсеров в Москве 6 июля 1918 г. Работа съезда была прервана и возобновилась 9 июля. Съезд принял большевистскую резолюцию, одобрявшую политику Советской власти, «направленную на ликвидацию преступной и безумной авантюры левых эсеров». Съезд потребовал «суровой кары для преступников, с оружием в руках посягнувших на Советскую власть и поставивших страну перед непосредственной опасностью войны».

В историографии имеются различные, даже полярные, оценки характера и целей выступления левых эсеров. Представляется, что надо различать субъективные побуждения и объективные последствия акции на основе имеющихся документов. Субъективно левые эсеры не собирались свергать Советскую власть, которую они, хотя и с оговорками, поддержали в октябре 1917 г., а в последующие месяцы существенно укрепили в сотрудничестве с правящей РКП(б). Характерно, что 15 июля на заседании ВЦИК Свердлов отмечал, что «здесь совершенно определенно был террористический акт… Попытки захвата власти или свержения Советской власти не было».

Характеристика событий в документах ПЛСР весьма противоречива. Они свидетельствуют и о межпартийной конкуренции, и об определенной переоценке ими своего влияния в массах, что порождало иллюзии о возможности снять противоречия с большевиками одним ударом.

Объективно восстание левых эсеров 6 июля 1918 г. и убийство германского посла Мирбаха поставили страну на грань войны с Германией, исход которой в случае возможного столкновения, учитывая соотношение сил, был бы однозначным.

После III съезда партии в целях «выпрямления линии советской политики» левые эсеры предприняли ряд акций по особому плану. 10 июля из Казани, где находился штаб Восточного фронта, в Симбирск двинулся на пароходах тысячный отряд во главе с командующим фронтом левым эсером М.А. Муравьевым. Отряды Муравьева арестовали многих партийных и советских работников, в том числе командарма М.Н. Тухачевского. В тот же день, собрав актив левых эсеров, Муравьев обсуждал вопрос о перемирии с чехословаками, о прекращении гражданской войны. Это планировалось сделать от имени новообразованной Поволжской советской республики, в правительство которой должны были войти Спиридонова, Камков, Карелин и другие. Однако замысел не осуществился, а Муравьев был убит.

В июле произошли столкновения при разоружении дружин левых эсеров в ряде городов. 30 июля Б. Донской и И. Каховская убили главнокомандующего германскими войсками на Украине генерала-фельдмаршала Г. Эйхгорна.

Вместе с тем нет ни одного бесспорного свидетельства, что левые эсеры загодя и целенаправленно готовили широкое, четко спланированное выступление в общероссийском масштабе. Многие лидеры ПЛСР, ее многочисленная фракция на съезде Советов, не говоря уже о рядовых членах партии, узнали о выступлении 6 июля из газет. Колегаев, узнав о случившемся, в знак протеста вышел из ЦК и из партии. По мнению председателя Моссовета большевика Смидовича, эти люди «не управляли ходом событий…, не отдавали себе отчета в том, что они сделали». Ленин, пожалуй, определил это точнее, хотя и слишком эмоционально: «безумно-истерическая авантюра».

9 июля по докладу Троцкого было принято постановление V съезда Советов «Об убийстве Мирбаха и вооруженном восстании левых эсеров». Упоминался только скрывшийся Яков Блюмкин. Следственная комиссия начала работу 10 июля. Было допрошено около 650 человек. Все они отрицали факт восстания и намерение свергнуть Советскую власть. Кроме того, ЦК ПЛСР отказался принять на себя ответственность за военные действия 6 – 7 июля. Спиридонова также отвергла обвинения в восстании, а все происшедшее расценила как результат «стремительной защиты русским правительством убитых агентов германского империализма» и самозащиту ПЛСР. Комиссия установила невиновность очень многих привлеченных к следствию левых эсеров. Член комиссии В. Кингисепп писал в этой связи, что более двух рот финнов были убеждены, что сражаются с восставшими против Советской власти австро-германцами, одетыми в мундиры красноармейцев.

15 июля Свердлов на заседании ВЦИК отметил безосновательность обвинения ПЛСР в попытке свержения Советской власти.

Далее события развивались следующим образом: 17 июля были расстреляны 13 левых эсеров из числа захваченных с оружием во время событий, 14 июля ВЧК сообщила о расстреле В.А. Александровича, арестованного 7 июля.

18 июля Московский областной Совет исключил из своего состава всех левых эсеров (их было 10 человек), членов исполкома, отказавшихся осудить свой ЦК. По этой причине были исключены левые эсеры из Московского городского, районных, уездных и губернских Советов. К концу июля ПЛСР потеряла все свои позиции в управлении страной. К осени 1918 г. в Советах оставались единицы левых эсеров. Так, из 736 депутатов 31 Совета уездного уровня, где еще оставались левые эсеры, их насчитываюсь 146 человек, а большевиков — 495.

В сентябре коллегия Наркомата юстиции передала дела в Следственную комиссию Ревтрибунала при ВЦИК. И расследование фактически прекратилось, хотя основное действующее лицо – Я.Г. Блюмкин - выслушан не был. Свои показания он дал только в апреле - мае 1919 г., явившись с повинной. Он говорил, что убийство Мирбаха завершилось неожиданными политическими последствиями, и из акта революционной самозащиты Советской России было превращено в акт партийной вражды и в действие, враждебное Советской власти.

Следует сказать, что члены ПЛСР никого, кроме себя и своего ЦК, не винили в июльских событиях, и многие их лидеры считали, что они предали большевиков в критический момент революции. Многие рядовые члены заявляли, что московские события стали для них громом среди ясного неба. Критикуя ЦК, они перешли на позиции большевизма.

С 6 июля началось стремительное падение популярности ПЛСР. Никогда она уже не смогла достичь былой высоты. На VI съезде Советов через 4 месяца левые эсеры имели только 1 % голосов.

В августе 1918 г. состоялся 1-й Совет (съезд) партии левых эсеров. Он подтвердил, что Мирбах убит по постановлению ЦК партии, согласно директиве партийного съезда, и полностью одобрил политику ЦК. При Совете партии было создано Временное исполнительное бюро. Оно прервало начавшиеся переговоры с большевиками о возвращении левых эсеров во ВЦИК и санкционировало их уход в подполье.

1-й Совет ПЛСР ставил задачи срыва Брестского мира, децентрализации продовольственного дела, ликвидации комбедов. Состоявшийся в октябре 1918 г. V съезд ПЛСР выступил против продовольственной политики большевиков, за упразднение СНК и передачу его функций ВЦИК. II съезд ПЛСР в декабре 1918 г. подверг резким нападкам аграрную политику большевиков.

Поражение левых эсеров послужило мощным импульсом к пересмотру их взглядов. Именно в это время ПЛСР официально выдвигает концепцию «синдикально-кооперативной федерации», которая получила законченное выражение в выступлениях на страницах журнала «Знамя» О. Чижикова, малоизвестного деятеля левоэсеровской партии из Твери. В одной из своих статей он предлагал профсоюзам и кооперативам взять управление, организацию, производство в свои руки. В соответствии с этой концепцией индустрией и транспортом управляет Всероссийский совет профсоюзов, избираемый «от всех синдикальных федераций этих областей народного хозяйства…». Во главе пролетарских и крестьянских организаций стоит Высший производственный совет. В сфере распределения предусматривалась организация рабочего класса в рабочую, а крестьянства — в крестьянскую потребкооперацию, а всего остального населения — в общегражданскую. Во главе всей системы должен стоять Высший совет кооперации. Высшим хозяйственным органом должен стать Всероссийский синдикально-кооперативный совет, избираемый от производственных и потребительско-распределительных ассоциаций на паритетных началах. Эта концепция, по существу, представляла собой протест против всеобщего обобществления и огосударствления всего и вся.

Таким образом, партия продолжала жить.

Вопрос, однако, в том — как.

После июльских событий 1918 г. в ПЛСР начинается раскол. Сокращается ее численность (с 80 до 30 тыс. членов). Инициативу официального раскола взяли на себя лидеры Саратовской организации ПЛСР. 9 июля 1918 г. Саратовский комитет партии осудил ее действия 6 - 7 июля и призвал к созыву Всероссийской конференции левых эсеров, признающих необходимость совместной с большевиками классовой борьбы. Саратовцев поддержала группа лидеров партии - Колегаев, Натансон и другие. 14 сентября эти обе группы выпускают 1-й номер газеты «Воля труда», где призывают к съезду левых эсеров, подчеркивают недопустимость борьбы против Брестского мира, против коммунистов с целью захвата власти.

1-й съезд сторонников «Воли труда» состоялся 25 сентября 1918 г. в Москве. На нем была образована Партия революционного коммунизма («революционные коммунисты»). В конце 1918 г. численность ее составляла около 3 тыс. членов и 1,5 тыс. сочувствующих; выше она не поднималась.

Съезд заявил, что новая партия остается верной народнической идеологии и программе, но будет сотрудничать с РКП(б). В состав ЦК вошли: А. Биценко, А. Устинов, А. Колегаев, А. Александров, В. Черный и другие. Органом ЦК партии стала газета «Воля труда». С октября партия издавала еще и крестьянскую газету «Голос земли и труда».

Программа ПРК была принята на их IV съезде в октябре 1919 г. В документе говорилось, что она является советской партией, поддерживает большевиков, но сохраняет народнические взгляды на аграрный вопрос и роль личности в истории. Многие «революционные коммунисты» постепенно вступали в РКП(б). Одним из первых это сделал еще в ноябре 1918 г. один из организаторов партии А. Колегаев. Он занимал пост члена Реввоенсовета и начальника снабжения Южного фронта. После решения II Конгресса Коминтерна о том, что в одной стране может быть только одна Коммунистическая партия, очередной съезд «революционных коммунистов» принял решение о слиянии РКП(б).

К осени 1918 г. из другой группы отколовшихся левых эсеров возникла Партия народников-коммунистов. В теории они пытались соединить марксизм с народничеством, на практике — оценивали Советскую власть как наилучшую форму и орудие борьбы с эксплуатацией, а потому стояли на позиции сотрудничества с ней. В их составе числилось приблизительно 3 тыс. членов и 5 тыс. сочувствующих. Они получили 7 мест во ВЦИК, имели представителей в Московском губисполкоме, уездных Советах. Народники-коммунисты активно сотрудничали с большевиками, и в ноябре 1918 г. II Чрезвычайный съезд партии народников-коммунистов принял решение об объединении с РКП(б), оценивая ее как «единственного вождя мирового пролетариата». Лидер народников-коммунистов Г.Д. Закс впоследствии был членом ВЦИК, видным советским и партийным работником.

Партия революционного коммунизма и Партия народников-коммунистов в период своего отдельного от РКП(б) существования пытались осмыслить и в конкретных условиях 1918 - 1919 гг. развить дальше эсеровскую концепцию аграрного социализма. В центральном органе партии народников-коммунистов «Знамя трудовой коммуны» отмечалось, что левые эсеры совершили много ошибок, поскольку их идеология покоилась на нерасчлененности различных классовых интересов внутри трудового крестьянства, а сам термин «трудовое крестьянство» вызывал много споров. Подчеркивалось, что левые эсеры проглядели важный социальный процесс — расслоение крестьянства. И делался вывод: для того, чтобы взять хлеб у кулаков, надо усилить классовую борьбу в деревне, организовать бедноту и середняков против тех, кто эксплуатирует голодных и тем самым подтачивает Советскую власть изнутри. Автор призывал твердо держаться хлебной монополии, не отказываться от проддиктатуры и реквизиционных отрядов. Чуть позже, когда уже работала ликвидационная комиссия, избранная II съездом народников-коммунистов для ведения переговоров с большевиками, была поддержана общая линия советской политики на «внесение классовой борьбы в деревню».

Народники-коммунисты на Московской областной конференции в октябре 1918 г., отмечая факт расслоения крестьянства, подчеркивали, что только пролетариат оказался социалистическим классом, а, следовательно, «оправдалось классовое деление марксистов». В декларации народников-коммунистов о слиянии их партии с РКП(б) констатировалось, что народничество, опирающееся на крестьянство, остановилось на полдороги, не сумело выполнить свою историческую роль объединения беднейшего крестьянства и городского пролетариата в достижении одной цели — «освобождения труда».

Партия революционных коммунистов дольше, чем народники-коммунисты, придерживалась старого эсеровского подхода к деревне и к особой роли трудового крестьянства как главной доминирующей силы в революции. Однако и она под влиянием революционной практики прошла ряд промежуточных ступеней своего противоречивого развития.

Таким образом, участвуя в проводимом большевиками социалистическом строительстве, эти партии под влиянием развития ситуации в стране вынуждены были сдавать свои народнические позиции большевистской политике.

Часть левых эсеров, оставшихся на позиции ЦК ПЛСР, следуя установке 1-го Совета партии — дать «отпор всеми средствами правящей партии большевиков», принимала участие в мятежах и являлась их организаторами. Другая часть левых эсеров на IV съезде в октябре 1918 г. предложила отказаться от террора и добиваться легализации партии. Однако съезд большинством голосов отклонил это предложение. Подпольная же деятельность левых эсеров не ограничивалась теоретическими изысканиями. Указания ЦК ПЛСР, направленные в январе 1919 г. местным организациям, открыто ориентировали их на подготовку террористических актов, восстаний в деревнях и частях Красной армии.

Руководители левых эсеров развернули широкую агитационную кампанию против большевиков и диктатуры пролетариата, против чрезвычайных комиссий. В декабре 1918 г. Спиридонова призывала организовывать крестьянские мятежи, «разлагать армию», «физически громить» ЧК, поднимать рабочих на захват производства снизу. Вопросы о мятежной деятельности левых эсеров рассматривались в Московском, Петроградском комитетах партии большевиков, в Петроградском Совете. Были приняты решения пресечь их антисоветскую агитацию. Зимой 1919 г. в Москве были арестованы ВЧК и осуждены 50 левых эсеров, в том числе М. Спиридонова, В. Трутовский и другие. В марте левые эсеры пытались организовать выступления в Петрограде на Путиловском заводе. ЧК арестовала 35 активистов, обнаружила подпольную типографию. В ноябре 1919 г. самые непримиримые провели конференцию, участники которой получили инструкции по организации восстаний, террористических актов «на случай свержения Советской власти». Наиболее экстремистски настроенные члены партии левых эсеров, главным образом из Московской организации, вступили в соглашение с «анархистами подполья» и создали террористический «Всероссийский штаб революционных партизан». ЦК левых эсеров постановил распустить Московский комитет, но он не подчинился. Деятельность террористов была пресечена ВЧК.

Выступления происходили также в Пскове, Туле, Казани, Брянске, Орле, Гомеле, Астрахани. Всего в первой половине 1919 г. было раскрыто 45 левоэсеровских организаций. В Красной армии ходили листовки ПЛСР с призывом к мятежам, в этих акциях проявлялось единство действий правых и левых эсеров, подготовленное общностью внутрипартийных процессов. Но среди рядовых левых эсеров росло недовольство призывами руководителей подполья «стереть с лица земли строй комиссародержавия» путем организации «динамитной борьбы против режима Совнаркома». Все чаще раздавались требования отказаться от политики «активизма» и строить партийную работу «без всякой мистификации и конспирации».

Гражданская война ставила еще и еще раз вопрос о неприменимости террористических методов. Так, на съезде украинских левых эсеров в марте 1919 г. образовалась сильная оппозиция, требовавшая изменения партийной политики в сторону союза с большевиками в борьбе против реакции.

Характерно, что именно летом 1919 г., в самый драматический момент войны, ЦК ПЛСР большинством голосов (вопреки возражениям группы во главе со Спиридоновой) отверг методы вооруженной борьбы против большевиков. В октябре по левоэсеровским организациям было распространено циркулярное письмо, призывавшее к объединению на почве отказа от конфронтации с РКП(б). Большинством ЦК ПЛСР в апреле - мае 1920 г. (в связи с польским наступлением) была признана необходимость активного участия в жизни Советов. Специально принятая резолюция содержала призыв бороться с контрреволюцией, поддерживать Красную армию, участвовать в социальном строительстве и преодолении разрухи. Это свидетельствовало о переходе левых эсеров на более реалистические позиции.

Как видим, почва для сближения РКП и ПЛСР была, особенно когда после Гражданской войны сменились ориентиры.

Переход к нэпу был воспринят левыми эсерами весьма противоречиво. Был одобрен отказ от продразверстки, однако в переходе к продналогу усмотрели поражение социалистической революции. Кроме того, здесь, очевидно, сработала и логика фракционной борьбы, стремление подвергать тотальной критике любое поражение политического оппонента.

Надо иметь в виду и тот факт, что большевики зачастую диктовали свои условия, нередко требовали больше, чем могли дать им их политические оппоненты. В то же время подобный стиль был характерен для обеих сторон: резкость в суждениях и оценках, непримиримость в позициях, злые обличительные характеристики друг друга – все это отражало крайнюю степень накала Гражданской войны.

Весьма характерным документом времени является открытое письмо Марии Спиридоновой «Центральному Комитету партии большевиков», написанное в ноябре 1918 г. в Кремле, где она находилась под арестом. Это, пожалуй, одна из первых попыток честного и правдивого анализа первых шагов революции со стороны ее страстного защитника.

Письмо с предельной откровенностью обнажает антигуманную сущность тех, кто мнит себя призванными создавать райскую жизнь на земле, не считаясь ни с потерями, ни с элементарными нормами человеческой нравственности.

Большевикам высказываются обвинения абсолютно по всем направлениям: от ошибочности и вредности политики до «измены принципам социализма и интернационализма». Обвиняя большевиков в терроре, в разгроме партии левых эсеров (это приравнивается к «разгрому советской революции»), Спиридонова между тем оправдывает тот же террор, как «не только понятие возмездия или устрашения — это в нем последнее дело — и не только желание или необходимость физического устранения какого-нибудь народного палача». «Первым и определяющим его элементом, — пишет она, — является элемент протеста против гнета и насилия и элемент (путем психического давления на впечатлительность) пробуждения чести и достоинства в душе затоптанных трудящихся и совести в душе тех, кто молчит, глядя на эту затоптанность. Это средство агитации и пропаганды действием, наглядное обучение масс. Так именно, не боясь никаких последствий, бестрепетно и гордо бить по своему врагу».

Спиридонова красочно описывает «подлую и гнусную травлю» большевиками левых эсеров. В то же время она забывает, что до 6 июля ПЛСР вместе с большевиками столь же «подло и гнусно» травила все партии, стоящие правее. Она говорит о преданности революции и Интернационалу, но отмежевывается от меньшевиков. Даже название их партии она пишет с маленькой буквы, в то время как свою партию именует исключительно полностью и с большой буквы. Остается в стороне факт немалой заслуги левых эсеров в тех «злодеяниях», в которых она обличает большевиков. В своих пророческих утверждениях она не задается мыслью о том, что революция была обречена на многие бессмысленные жертвы не столько потому, что большевики оказались узурпаторами, сколько потому, что ставка на не ограниченное никем и ничем насилие объективно приводит к такому величайшему пороку общественной жизни, как монополия на власть. Не упоминает Спиридонова и о разгоне несоветских крестьянских организаций. Она возмущается Чрезвычайными комиссиями, но отнюдь не за их террор против «контрреволюционеров». Всю вину перекладывая на большевиков, не деля ее с ними, Спиридонова бросает обвинение Ленину в бесчеловечном отношении к Ф. Каплан, осуждает красный террор, но не отождествляет с ним собственную партию.

В то же время резолюция ЦК ПЛСР от 31 августа 1918 г. призывала к красному террору «против всех империалистов и прихвостней буржуазии». В ней говорилось: «Слугами буржуазной контрреволюции ранен председатель Совета Народных Комиссаров Ленин. Мы, стоящие на крайне левом крыле революционного социализма, считающие террор одним из способов борьбы трудящихся масс, будем всеми силами бороться против подобных приемов, когда они имеют целью удушить русскую революцию… Покушение на Ленина — один из таких эпизодов контрреволюционного падения, и на такие попытки контрреволюции трудящиеся массы должны ответить встречным нападением на цитадели отечественного и международного капитала».

Надо подчеркнуть, что различия между эсеровским и большевистским террором — сюжет не исследованный. Между тем они очевидны. Это различия между террором индивидуальным и массовым. Массовый террор идет от доктрины, а не от чувств, он технологичен (один арестовывает, другой расследует, третий судит и т.д.). По мысли же Спиридоновой, эсеровский террор - это террор угнетенных и стремящихся к свободе. Большевистский же террор — это террор победителей. Призыв к «встречному нападению на цитадели капитала» — это одно, а расстрелы тысяч неповинных людей, взятых в заложники, — другое.

С точки зрения левых эсеров (в этом суть резолюции ЦК ПЛСР от 31 августа 1918 г. и письма Спиридоновой), партия большевиков недостаточно революционна и радикальна, и только левые эсеры — истинные революционеры. Резкие выпады Спиридоновой против большевиков по вопросу красного террора осенью 1918 г., по существу, были тактическим ходом в стремлении повысить популярность своей партии. Кроме того, к этому подталкивал ее и инстинкт самосохранения.

Сложными и крайне неоднозначными были межпартийные отношения большевиков и левых эсеров в критические периоды Гражданской войны.

Имеется ряд документов ЦК РКП(б) - письма, заметки и выступления Ленина - ориентирующие на лояльность и компромисс. Однако эти указания далеко не всегда исполнялись. Причина этого состоит, кроме всего прочего, в гигантском разрыве между уровнем политической культуры большевистских «верхов» и «низов». На VIII съезде РКП(б) Ленин говорил: «От нас потребуется частая перемена линии поведения, что для поверхностного наблюдателя может показаться странным и непонятным. «Как это, — скажет он, - вчера вы давали обещания мелкой буржуазии, а сегодня Дзержинский объявляет, что левые эсеры и меньшевики будут поставлены к стенке. Какое противоречие!..» Да, противоречие. Но противоречиво поведение самой мелкобуржуазной демократии, которая не знает, где ей сесть, пробует усесться между двух стульев, перескакивает с одного на другой и падает то направо, то налево. Мы переменили по отношению к ней свою тактику, и всякий раз, когда она поворачивается к нам, мы говорим ей: «Милости просим…».

Однако в жизни вся проблема была в том, что масса рядовых большевиков, как правило, не была способна к этой частой перемене линии поведения. Ожесточение - естественный спутник Гражданской войны — поражало, в первую очередь, способность воспринимать мир многоцветным. Видели только белое и красное. Карелин заметил едко: сегодня «становись к стенке, я к тебе применю принцип классовой борьбы», а завтра — «милости просим». В реальной действительности срабатывала инерция недоверия и подозрительности.

Летом 1919 г. большинство ЦК ПЛСР, невзирая на возражения группы во главе со Спиридоновой, приняло решения, отвергающие методы вооруженной борьбы с большевиками и дезорганизации Красной армии, а боевой группе во главе с Каховской и Жуковым было поручено организовать теракт против генерала А.И. Деникина. После падения колчаковского режима некоторые организации левых эсеров массово вступали в РКП(б). В апреле - мае 1920 г. большинство ЦК ПЛСР своими резолюциями вменял в обязанность членам партии активное участие в жизни Советской России. В итоге меньшинство ЦК заявило о создании собственного комитета.

В июне 1922 г. Всероссийская конференция ПЛСР обратилась к Союзу эсеров-максималистов с предложением объединения всего левого народничества, и в сентябре было образовано «Объединение левого народничества». В декабре состоялся 1-й и единственный съезд Объединения, который показал отсутствие у него социальной базы. Члены Объединения постоянно подвергались арестам, в результате чего к концу 1925 г. оно было практически ликвидировано.

Таким образом, к концу 1922 г. руководящий центр левых эсеров в России распался: часть лидеров была в ссылке, часть эмигрировала, часть отошла от политики. В разное время вступили в РКП(б) Б.Ф. Малкин, Д.А. Мегеровский, А.Л. Колегаев, А.А. Биценко. В.А. Алгасов, а также военные деятели партии — С.Г. Лазо, П.Е. Лазимир, Ю.В. Саблин и другие

Л.А. Можаева

очерки истории/ энциклопедический словарь/ учебно-методическое пособие/ хрестоматия/ альбом/ о проекте