Церковь встретила Октябрьский переворот с готовностью нести свою миссию при любой  власти. Такая позиция объяснялась представлением о вечности церкви и преходящем характере власти в целом. Церковь не боялась разрыва с государством и потери первенствующего положения среди других конфессий: «А сама Церковь не должна страшиться этого, потому что она опирается на благодатные силы: она выше всего яже суть в мире». Стремление уйти от участия в политической жизни объяснялось также долгим горьким опытом подчинения Церкви государству в синодальный период ее истории. Поэтому Русская Церковь стремилась обрести внутреннюю свободу, избежать как своего пленения государством, выраженного как в форме порабощения и гонений, так и чрезмерной опеки и «ласки» государства, выраженной в привилегиях и льготах. В любом случае платой за это являлась потеря свободы. Понимал это и Патриарх Тихон, твердо убежденный в том, что Церковь должна быть вне политики и политической борьбы.

Однако предвидеть сущность новой власти в то время еще не мог никто. Никто не мог представить, что основой новой власти в политической практике будет отрицание любых правовых норм, а в идеологической - отрицание Бога и богоборчество. У новой власти была своя «религия» – воинствующий атеизм. Уничтожение религии, опустошение души в смысле веры есть духовное существо советской власти. Без этой идеологии большевистское правление превращалось бы просто в мелкое и пошлое правление грабителей и убийц. Тем трагичней оказались судьбы Русской Церкви и православия в ХХ в.

В результате Октябрьского переворота в России власть захватили силы, чуждые национальным интересам русского народа и государства. В первые годы после установления коммунистического режима в России провозглашалась как цель ликвидация русской культуры и создание новой, более передовой интернациональной советской куль­туры. Планировалось оборвать связь времен, построить «новый мир», никак не связанный с тысячелетней историей и культурой России. Все старое, «буржуазное» большевики решили отправить на «свалку истории». Под запретом оказались имена Пушкина, Гоголя, Достоевского, других русских писателей и деятелей культуры. Да и само слово «русский» долгие годы было полузапретным, недозволенным. Для ликвидации исторической России и ее культуры большевики решили первым делом уничтожить связывающие нити, которые пронизывали все русское общество и объединяли русских людей в единый народ. Именно поэтому основной удар большевистского террора обрушился на Русскую Православную Церковь и православие в целом.

С самого начала советский режим, не ограничиваясь террором в форме массовых внесудебных убийств священников и иерархов, грабежей храмов и другого церковного имущества, выпустил ряд декретов, направленных против РПЦ. Это был очередной обман, так как даже эти антиправославные декреты никогда не выполнялись Советской властью, ведь целью этой власти было «упразднить всякую церковь и всякую религию». При том, что Русская Церковь была готова сосуществовать с большевистским государством в любых правовых рамках, отведенных ей государством, при условии возможности совершения богослужений, христианской проповеди и существования самой церковно-административной организации.

Одним из первых антицерковных актов большевистского правительства стало принятое 4 декабря 1917 г. «Положение о земельных комитетах», в котором содержался пункт о секуляризации церковных земель. В соответствии с декретом от 11 декабря 1917 г. были закрыты все духовные учебные заведения от духовных академий и семинарий до школ грамоты, а их здания, имущество и капиталы были конфискованы. Декрет фактически ликвидировал всю систему духовного образования в России. 18 декабря 1917 г. был принят декрет «О гражданском браке и метрикации», 19 декабря 1917 г. - декрет «О расторжении брака». Согласно этим декретам, регистрация актов гражданского состояния, все бракоразводные дела передавались от духовно-административных учреждений в гражданские учреждения.

Хотя эти декреты и ущемляли интересы Церкви, но они не разрушали церковную жизнь и не касались вопросов веры. Именно поэтому они были смирено встречены церковной общественностью, ведь возможность проповеди, христианского влияния на народ еще сохранялась. Однако вскоре стало ясно, что большевики не пойдут на компромисс и будут добиваться уничтожения церкви и религии любыми средствами. В начале января 1918 г. у Церкви была изъята синодальная типография, вслед за придворными были закрыты многие домовые церкви. 13 января 1918 г. был издан декрет о конфискации Александро-Невской Лавры в Петрограде.

Начало 1918 г. было поистине трагическим для судеб православия. Всю Россию и весь православный мир потрясло жестокое убийство революционными матросами старейшего иерарха РПЦ митрополита Киевского Владимира. Показательно, что советское правительство никак не прореагировало на это убийство, то есть, по мнению большевиков, любой может убить священника или иерарха РПЦ и при этом не понести никакой ответственности. Такую позицию занимал, в частности, В.И. Ленин, призывая под любым предлогом расстреливать как можно больше представителей духовенства. Убийства священников стали «делом чести, гордости и геройства». Вскоре кровавая волна прокатилась по всей стране: тысячи священников были зверски убиты и замучены.

Церковный Собор не мог не отреагировать на зверское убийство митрополита Владимира. 18 апреля 1918 г. Определением Священного Собора день его убийства 25 января был объявлен Днем поминовения «Всех усопших в нынешнею лютую годину гонения исповедников и мучеников». Тем самым Собор ясно показал, что убийство митрополита Владимира он воспринял как совершенное гонителями Церкви.

19 января 1918 г. Патриарх Тихон выступил с Посланием к духовенству и верующим. В нем Патриарх осудил совершаемые властью злодеяния: «Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до Нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем не повинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только в том, что честно исполняли свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается не только под покровом ночной темноты: но въявь, при дневном свете, с неслыханной доселе дерзостью и беспощадной жестокостью, без всякого суда и с попранием всякого права и законности – совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей Отчизны: и в столицах, и на отдаленных окраинах… Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной». Далее Патриарх призвал всех верующих встать на защиту Церкви, но не силой оружия, а силою веры и святого воодушевления.

На Послание Патриарха власть ответила 23 января 1918 г. декретом «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», в котором были заложены новые нормы, фактически делавшие невозможным само существование Церкви. В декрете были такие положения, которые вообще не стояли в связи с его основным началом (отделением). Церковь была лишена права юридического лица. Ей запрещалось иметь какую-либо собственность. Все имущество существовавших в России религиозных обществ декретом было объявлено народным достоянием, то есть было национализировано государством. После издания декрета у РПЦ было сразу же конфисковано около 6 тысяч храмов и монастырей, закрыты все банковские счета. Фактически, под предлогом отделения церкви от государства советское правительство пыталось сделать невозможным само существование храмов, церковных учреждений духовенства и всей Церкви. Большевики не только формально отделили Церковь от государства, но и лишили ее всего принадлежавшего ей имущества и юридических прав.

В подготовке декрета принимал личное участие В.И. Ленин. Именно им был заменен первоначальный вариант первого пункта декрета «Религия является частным делом каждого гражданина Российской республики» на редакцию «Церковь отделяется от государства». По мнению немецкого историка Гюнтера Шульца, это явилось смертельным приговором для Православной Церкви, так как упомянутая во втором пункте декрета «свобода совести» являлась правовым названием атеизма, а вовсе не гарантией свободы религиозной жизни. Следует отметить, что этот декрет в части независимости Церкви от государства, права исповедовать любую религию никогда не выполнялся властью, что относится и к первой Конституции РСФСР, и ко всем последующим Конституциям, где декларировалось отделение Церкви от государства. Власть считала себя вправе вмешиваться в церковную жизнь всегда и по любым вопросам.

Первые декреты Советской власти, касающиеся РПЦ, и начало гонений на Церковь способствовали исчезновению иллюзий о разделении «царства кесарева и царства Божьего» и надежд на то, что РПЦ сможет существовать в отведенных ей большевиками правовых рамках. Поместный Собор Русской Православной Церкви ответил на декрет принятием 27 января 1918 г. Воззвания к православному народу, в котором заявлялось: закон о свободе совести на самом деле устанавливает полное насилие над совестью верующих. В воззвании говорилось, что даже татары больше уважали православную веру, что нынешние властители, которые хотят управлять Церковью, не православные и даже не русские, и что они вместо Святой церкви хотят сделать поганую церковь. В воззвании содержался призыв к православным  не дать совершиться страшному кощунству, ибо, если это произойдет, Русь превратится в духовную пустыню.

В годовщину Октябрьского переворота Патриарх Тихон выпустил необыкновенно смелое для тех условий Обращение к Совету Народных Комиссаров, в котором говорилось: «Никто не чувствует себя в безопасности; все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела. Хватают сотнями беззащитных, гноят целыми месяцами в тюрьмах, казнят смертию часто без всякого следствия и суда. Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем не повинных…». В заключительных словах Обращения Патриарх просил новую власть освободить заключенных, прекратить насилие и кровопролитие и обратиться не к разрушению, а к устроению порядка и законности. Обращение, как и предполагал Патриарх, вызвало обратную реакцию – «злобу и негодование». Начавшаяся Гражданская война активизировала деятельность большевиков по уничтожению исторической России и Русской Церкви. В результате значительная часть духовенства была расстреляна, отправлена в тюрьмы и ссылки.

В разгар Гражданской войны 8 октября 1919 г. Патриарх Тихон выпустил Послание к духовенству Русской Церкви с призывом о невмешательстве в политическую борьбу. Это Послание в наибольшей степени характеризует дальнейшие умонастроения Патриарха, пути его духовных исканий, дальнейшую стратегию и действия по спасению Русской Православной Церкви. Несомненно, что это Послание было тщательно продумано и пережито Святейшим Патриархом. Видимо, Патриарх понял, что противоречия и разделения в русском обществе носят глубинный характер. Утвердили его в этой мысли небывалое ожесточение и вражда между обеими борющимися сторонами в Гражданской войне. По всей вероятности, именно в этот период Патриарх Тихон осознал, что Советская власть - не временное явление, и что главная задача состоит в спасении Церкви, сохранении ее в новых условиях. В Послании говорилось о потоках крови, которые проливаются в братоубийственной войне, о жестоких расправах над невинными со стороны противоборствующих лагерей. Патриарх обращал внимание на то, что много архипастырей, пастырей и просто клириков сделалось жертвами кровавой политической борьбы. Он указывал, что убийства священников были вызваны подозрением в нелояльности к Советской власти и якобы стремлением Церкви к ниспровержению Советской власти. Патриарх опроверг эти доводы: «Такие подозрения несправедливы: установление той или иной формы правления не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя никаким определенным образом правления, ибо такое имеет лишь относительное историческое значение». Заканчивается Послание Патриарха Тихона словами, которые он положил в основу всего своего патриаршества: «Блюдите себя от творящих распри и раздоры, уклоняйтесь от участия в политических партиях и выступлениях, повинуйтесь всякому человеческому начальству в делах мирских, не подавайте никаких поводов, оправдывающих подозрения советской власти, подчиняйтесь ее велениям, поскольку они не противоречат вере и благочестию, ибо Богу, по апостольскому наставлению, должно повиноваться более, чем людям».

Патриарх не считал себя вправе объявлять «врагом» Советскую власть, также как не считал себя вправе видеть общерусскую власть в вождях Белого движения. Он не мыслил «белую» власть как власть законную, которую можно было бы противопоставить Советской власти. Для него борьба между красными и белыми была ни чем иным, как междоусобицей, братоубийственной войной. Врага он видел не в красных или белых, а в общей настроенности русского народа, в его отходе от веры. «Он смотрел поверх политики, в самую глубь народной совести. Ее пробуждения он ждал» (Зайцев К. Православная Церковь в Советской России. Время Патриарха Тихона. Независимая Церковь безбожном государстве. Шанхай, 1947. С. 33 - 34).

В дальнейшем Русской Церкви суждено было многое пережить: вскрытие мощей и изъятие церковных ценностей, обновленческий раскол, гибель тысяч мучеников за веру и многие другие трагедии. Правильнее будет сказать, пережить одну большую Трагедию русского народа и Русской Церкви. Патриарх никогда не изменил своим взглядам. Именно благодаря тому, что у руководства Церкви в годы революции и гражданской войны оказался мудрый и добрый архипастырь – Патриарх Тихон, - Русская Православная Церковь смогла сохранить свою организацию, пережить более чем 70-летнее пленение атеистическим государством и вновь возродиться в наши дни.

Временные Высшие Церковные Управления на территориях, контролируемых антибольшевистскими правительствами

Фронты Гражданской войны разделили страну на множество частей. Нормальное сообщение между различными регионами страны было затруднено. Епархии, находящиеся на территориях, контролируемых различными антибольшевистскими правительствами, лишились связи с патриархом и Священным Синодом. В этих условиях возникла идея об образовании временных высших органов церковного управления, которые должны были решать вопросы, выходящие за рамки полномочий епархиальных архиереев. Решение о создании таких временных органов управления принимались на церковных совещаниях и Соборах. Это был очень опасный путь, так как изначально самовольно узурпировалась высшая церковная власть – власть Патриарха и Священного Синода. Тем не менее, не без давления антибольшевистских властей на отдельных территориях России были созданы Временные Высшие Церковные Управления.

Первым было образовано Сибирское Высшее временное церковное управление. В ноябре 1918 г. в Томске состоялось Всесибирское соборное церковное совещание, в котором приняли участие 13 архиереев, возглавлявших епархии Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока, а также 26 членов Всероссийского Собора. Почетным председателем совещания был избран митрополит Казанский Иаков (Пятницкий). На совещании было принято решение об организации ВВЦУ.

Первоначально ВВЦУ было сформировано в Уфе. В задачи нового органа церковного управления входили организация и регулирование церковной жизни на территориях, отрезанных от высшей церковной власти. Окончательно ВВЦУ было оформлено лишь на Сибирском Поместном Соборе, состоявшемся позднее в Омске. Возглавил ВВЦУ архиепископ Омский Сильвестр (Ольшанский). При создании ВВЦУ предполагалось, что после восстановления связи со Святейшим Синодом и Патриархом ВВЦУ даст отчет о своей деятельности Патриарху, после чего прекратит свою работу. Для руководства ВВЦУ адмирал А.В. Колчак создал Министерство вероисповеданий, которое должно было контролировать деятельность это органа церковного управления. Министром исповеданий был назначен профессор Томского университета, доктор церковного права П.А. Прокопьев. Правительство А.В. Колчака финансировало деятельность ВВЦУ, ежемесячно выделяя на его нужды 32 350 рублей. Церквям и монастырям были возвращены конфискованные ранее земли, в школы вернули обязательное преподавание закона Божьего.

А.В. Колчак надеялся, что Православная Церковь поможет ему одержать решительную победу над большевизмом. В связи с этим он говорил: «Ослабла духовная сила солдат. Политические лозунги, идеи Учредительного собрания и неделимой России больше не действуют. Гораздо понятнее борьба за веру, а это может сделать только религия». В беседе с корреспондентом газеты «Русская армия» верховный правитель признался: «Единственная наша надежда – это святая наша Церковь». Официальная колчаковская печать провозглашала, что вооруженная борьба идет за православную веру и Церковь. Так, 11 июля 1919 г. «Русская армия» писала: «Идет война не за приобретение территории неприятеля, не из-за каких-либо корыстных целей, а война, главным образам, за Святую Православную Церковь». Эта позиция находила поддержку у православных иерархов и священников, оказавшихся на территории, контролируемой правительством Колчака. Церковное совещание в Томске в ноябре 1918 г. обратилось с Воззванием к воинству, подвизавшемуся на всех фронтах: «Встаньте теснее около своего верховного вождя, плотнее сомкните вокруг него свои ряды, чтобы защитить Отечество от насильников и предателей». Воззвание подписали архиепископ Омский и Павлодарский Сильвестр, архиепископ Симбирский и Сызранский Вениамин, протоирей Владимир Садовский, профессор В. Писарев. Всесибирское соборное церковное совещание провозгласило: «Пастыри церкви имеют нравственное право на борьбу с большевизмом, и никто не должен рассматривать эту борьбу как неподобающую церкви, как вмешательство церкви в политические общественные цели государства».

Духовенство активно включилось в политическую борьбу, регулярно служились молебны о дарование победы белому воинству, были организованы вагоны-церкви для поездок на фронт,  введены должности епископов армии, главных священников фронтов.

Главным священником армии и флота был назначен протоирей А. Касаткин. В своем воззвании «Духовенству действующей армии» он так определил задачи военного духовенства: «Все мы, военные священники, призваны в армию для того, чтобы словом, молитвами и совместными с воинами трудам и лишениями укреплять их веру в Бога и промысел Божий, озарять их души светом евангельской истины, развивать в них чувство любви к истерзанной Родине и преданность долгу». При поддержке ВВЦУ и Управления Главного священника армии и флота начали организовываться дружины Святого Креста, являвшиеся добровольческими воинскими частями для борьбы с большевиками как вероотступниками. Кроме обычной присяги, дружинники давали клятвы перед крестом и Евангелием. Еще более укрепило позиции А.В. Колчака благословение на вооруженную борьбу с большевизмом Патриарха Тихона, переданное через епископа Камчатского Нестора. Более того, 1 сентября 1919 г. епископ Нестор после богослужения в честь Святителя Тихона Задонского в одном из храмов Омска передал народу словесное обращение Патриарха: «Скажите народу, что если они не объединятся и не возьмут Москву опять с оружием, то мы погибнем и Святая Русь погибнет вместе с нами».

Сведения о выступлении епископа Нестора с оглашением призыва, якобы переданного Патриархом Тихоном, были опубликованы не только в белогвардейской, но и в советской, а также в иностранной печати. Патриарху Тихону впоследствии пришлось давать объяснения в ЧК по поводу  благословения Колчака на борьбу с Советской властью и обращения к народу с призывом идти на Москву. Патриарх решительно отмежевался от обвинений ввиду их явной абсурдности. На допросе Патриарх заявил, что епископ Нестор покинул Москву в начале лета 1918 г., когда о Колчаке и его правительстве еще никто ничего не слышал; соответственно, епископа Нестора он ни с каким поручением никуда не отправлял. Это объяснение удовлетворило чекистов и лично допрашивавшего Патриарха Лациса.

Патриарх был искренен. По дороге в Омск епископ Нестор был в Казани, Киеве, Одессе, Ялте. В дальнейшем его путь в Омск проходил через Константинополь, Египет, Гонконг, Шанхай, Японию, Харбин. В Крыму он некоторое время находился в расположении Добровольческой армии генерала А.И. Деникина, но ни разу не упомянул о призывах Патриарха о начале вооруженной борьбы с большевиками (и до настоящего времени не обнаружены документы, подтверждающие одобрение Патриархом Тихоном создание ВВЦУ в Сибири и благословение им адмирала А.В. Колчака на вооруженную борьбу с большевизмом).

В конце 1919 г. Сибирское ВВЦУ вместе с отступающими войсками Колчака переместилось в Иркутск. После разгрома Колчака часть членов ВВЦУ и духовенства армии Колчака смогла перебраться в Шанхай, Харбин и Владивосток. Впоследствии многие из них вошли в состав Зарубежной Церкви.

На последнем клочке русской земли, остававшемся свободным от большевиков к 1922 г. – в Приморье - также предпринимались попытки организации Временного высшего церковного управления. В сентябре 1922 г. в Уссурийске прошло совещание епископа Харбинского и Маньчжурского Мефодия, епископа Забайкальского и Нерчинского Мелетия, епископа Владивостокского и Приморского Михаила, епископа Токийского и Японского Сергия, епископа Камчатского и Петропавловского Нестора. На совещании было решено провести во Владивостоке 22 октября 1922 г. Дальневосточный Поместный Церковный Собор, а на нем - создать Временное Высшее управление Дальнего Востока.

Однако под ударами большевиков войска Приамурского Земского Правительства были разгромлены. В рапорте на имя Архиепископа Харбинского и Маньчжурского Мефодия Главный священник Земской Рати Протоиерей Леонид Викторов сообщал: «В конце октября 1922 года войска Земской Рати под давлением большевиков должны были оставить пределы Приморской области и перейти через границу, частию в Китай, частию – в Корею. При оставлении Владивостока мной было сообщено военному духовенству о тех тяжелых перспективах, какие на чужбине ожидали каждого из нас, и поставлен вопрос о свободном выборе решения каждым священником. Часть духовенства, после этого, осталась в городе Владивостоке, часть заявила о желании следовать с частями Рати за границу и разделить общую судьбу. Перед переходом границы, в последний раз Господь привел служить Божественную Литургию в Ново-Киевском селе, и здесь уже почувствовалось, что наступает какой-то решительный момент; все испытывали особенно тревожное душевное состояние и перед всеми, как перед пастырями, так и перед воинами стоял ребром вопрос: «Что же дальше, где, когда и как Господь приведет молиться в будущем?». Но жребий был брошен и новый крест стал неизбежен и каждому определен Всевышним. Войска, их семьи, старые и малые двинулись – одним пешком в Китай, другие – пароходами в Корейские порты. Что ожидало всех и каждого в чужой земле, было полнейшей неизвестностью; все предположения и планы рушились сами собой… Донося о вышеизложенном Вашему Высокопреосвященству, должен засвидетельствовать, что все беженские организации разбросанные по Китаю и Корее, единодушно мыслят себя находящимися под Вашим Архипастырским попечением и лелеют мысль, что на совершение богослужения, и, особенно, Божественной Литургии в текущие дни Св. Четыредесятницы и Великого Праздника – Светлого Христова Воскресения последует разрешение и святительское благословение. Такое желание беженских групп обуславливается глубоким уважением всех воинских чинов Вашего Высокопреосвященства и естественным тяготением к Харбину, как единственной Епархии, свободной от большевицкого засилья и растлевающего влияния “живой церкви”» (ГА РФ. Ф. 6343. Оп.1. Д. 235. Л. 1 - 10).

Так для многих русских людей, в том числе русских иерархов и священников, начался трагический путь изгнанников.  Большинство дальневосточных беженцев осело в Китае. В Китае нашли пристанище сразу несколько архие­реев, прибывших из Забайкалья и с Дальнего Востока. Стрем­ление к упорядочению церковной жизни в условиях оторванности от Москов­ской церковной власти привело к образованию в 1921 г. Пе­кинской и Харбинской епархий, находившихся в ведении Зарубеж­ного Архие­рейского Синода. Впоследствии Китай стал одним главных центров русского православного рассеяния.

Наибольшее значение для дальнейших судеб русского зарубежного православия имело ВВЦУ юго-востока России.  Фактически оно стало основой того нового юрисдикционного образования, которое стало называться в будущем Русской Православной Церковью за границей.

Как в Сибири и на Дальнем Востоке, на юго-востоке России прервалась связь с Патриархом. Вопросы, превышавшие компетенцию епархиальных архиереев, не решались. Это затрудняло организацию церковной жизни на территории, контролируемой Вооруженными силами на юге России генерала А.И. Деникина. Вдохновителем и организатором образования ВВЦУ юго-востока России стал главный священник Добровольческой армии протопресвитер Георгий Шавельский. О. Георгий вспоминал: «Получилось странное явление: огромная территория, почти весь юго-восток России, с несколькими епархиями оказалась без высшей церковной власти, которая одна могла бы направлять, и исправлять церковную жизнь. Необходимость ее была очевидна». И о. Георгий Шавельский убедил А.И. Деникина в необходимости создания высшей церковной власти.

2 марта 1919 г. Деникиным было подписано письмо на имя Донского архиепископа Митрофана (Симашкевича), в котором он просил созвать совещание епископов и членов епархиальных советов. Планировалось пригласить на совещание пребывающих в Одессе архиереев и членов Всероссийского Церковного Собора.

Совещание состоялась 26 апреля 1919 в Екатеринодаре. В его работе приняли участие митрополит Одесский Платон (Рождественский), архиепископы Таврический Димитрий (Абашидзе) и Екатеринославский Агапит, а также несколько членов Всероссийского Церковного Собора. С главным докладом выступил протопресвитер Шавельский, который обосновал необходимость образования ВВЦУ. О. Георгия поддержал митрополит Платон, предложивший для учреждения ВВЦУ созвать Церковный Собор. На совещании были приняты решения:

1) От имени собрания просить старейшего Ставропольского архиепископа Агафодора (Преображенского) созвать в г. Ставрополе Поместный Собор;

2) Собор составить из всех находящихся на территории Добрармии епископов и членов Всероссийского Церковного Собора, присоединив к ним по четыре представителя от каждой епархии;

3) командировать в Ставрополь представителей епископата, клира и мирян для переговоров с архиепископом Агафодором (Преображенским);

4) просить главнокомандующего генерала Деникина об отпуске на расходы 50 тысяч рублей.

­Созыв Собора намечался на 18(31) мая 1919 г. На деле открытие состоялось днем позже. Протопресвитер Г. Шавельский вспоминает, что когда он приехал в Ставрополь к архиепископу Агафодору для переговоров о созыве собора архиереев, оторванных от центральной церковной власти, он встретил решительный протест: нельзя открывать собор без разрешения Патриарха. Слова Шавельского о том, что собор открывается именно потому, что невозможно сноситься с патриархом, что патриарх ничего не будет иметь против этого доброго и необходимого дела, старейшего владыку не убедили, но, в конце концов, он дал свое согласие. В соборных заседаниях принимали участие 68 человек, среди которых было 11 епископов, 22 священника, 1 монашествующий и 34 мирянина. Некоторые из них были членами закончившегося семь месяцев назад Поместного Московского Собора 1917 - 1918 гг.

Собор рассмотрел и принял проект Временного Высшего Церковного Управления на Юго-Востоке России (ВВЦУ) «до установления правильных сношений» с патриархом Тихоном. В соборном послании по поводу образования ВВЦУ говорилось о его подотчетности патриарху Тихону после «трепетно ожидаемого освобождения Великого Отца и Патриарха нашего» от большевиков. Фактически учрежденное Собором ВВЦУ было облечено всей полнотой власти до восстановления связи с Патриархом, когда оно немедленно должно было сложить свои полномочия.

Председателем ВВЦУ стал архиепископ Новочеркасский и Донской Митрофан (Симашкевич), товарищем председателя - Таврический архиепископ Димитрий (Абашидзе), членами ВВЦУ - протопресвитер Г. Шавельский, протоиерей А.П. Рождественский, профессор Ростовского Университета П.В. Верховский и граф В.В. Мусин-Пушкин.

В конце августа 1919 г. в Таганрог прибыл митрополит Антоний (Храповицкий). О. Георгий Шавельский вспоминал, что члены ВВЦУ и лично генерал Деникин сильно опасались, что митрополит Антоний не признает ВВЦУ как неканоническое учреждение и поведет самостоятельную политику. Первоначально так и случилось: владыка Антоний был настроен резко отрицательно по отношению к ВВЦУ и его деятельности, но после беседы с А.И. Деникиным он вошел в состав ВВЦУ и принял звание Почетного председателя ВВЦУ.

Позднее митрополит Антоний согласился с предложением ВВЦУ принять  управление Кубанской епархией. Тут не обошлось без вмешательства и давления со стороны светской власти на Церковь в лице ее выдающегося иерарха. По словам о. Георгия Шавельского, генерал А.И. Деникин в весьма грубой форме потребовал от митрополита Антония признать ВВЦУ и войти в его состав.

Открытие ВВЦУ состоялось 5(18) июня 1919 г. в Екатеринодаре. Всего после создания ВВЦУ юга прошло 25  заседаний.

Работа ВВЦУ протекала в форме периодически созываемых сессий. При Деникине состоялось 14 сессий, при Врангеле - 11. Каждая сессия продолжалась от двух до пяти дней. Управление имело постоянный штат и ответственного руководителя в лице председателя. Управляющим канцелярией состоял Екзакустодиан Махароблидзе, старый и опытный работник полевой канцелярии протопресвитера русской армии и флота.

В деятельности ВВЦУ на юге России в 1919 - 1920 гг. закладывались основы, происходило становление того, что впоследствии стало именоваться Русской Православной Церковью за границей. В этот период происходила апробация новых форм и методов церковного управления в условиях отсутствия  руководства со стороны высшей церковной власти в лице Патриарха и Священного Синода. Таким образом, учрежденное на Соборе ВВЦУ юго-востока России с самого начала своей деятельности оказалось вполне реальной альтернативой патриаршей власти. В это время были посажены первые ростки вольного отношения к канонам и церковной дисциплине. Впоследствии эти ростки дали обильные всходы в эмиграции и принесли тяжкие беды Русской Церкви. Как это часто бывает, «благими намерениями вымощена дорога в ад». ВВЦУ юго-востока России возникло как временное учреждение, которое после восстановления связи с Патриархом и отчета о всех своих деяниях, должно было прекратить свою деятельность. Но этого не произошло: многое, задумываемое как временное, в силу политических и других причин, становится постоянным.

ВВЦУ было эвакуировано генералом П.Н. Врангелем из Крыма вместе с Русской армией в Константинополь.

Почти сразу же после прибытия в Константинополь ВВЦУ было переименовано в Высшей Русское Церковное Управление за границей. С этого момента начинается история Русской Православной Церкви за границей.

Последствия «русской смуты» для Русской Православной Церкви

Период с 1917 по 1922 гг. был, пожалуй, самим трагическим и в тоже время самым насыщенным в истории Русской Православной Церкви. Главным событием этого периода стал, безусловно, Всероссийский Поместный Собор и избрание Патриарха. Самым важным итогом деятельности Собора - принятие нового устава Российской Церкви и восстановление патриаршества. Эти события на долгие десятилетия и даже столетия определили историю РПЦ, дали новый импульс для развития Церкви. К сожалению, Церковь не смогла воспользоваться независимостью и свободой. Это не ее вина. Это трагедия не только Русской Церкви, но и всего русского народа. Провозглашенное Временным правительством и вслед за ним большевиками отделение Церкви от государства оказалось всего лишь декларацией. Государство отнюдь не отделило себя от Церкви рамками закона, а оставило за собой полное право беззастенчивого вмешательства в любые церковные дела. Более того, большевистское правительство не скрывало своих программных целей – полного уничтожения Церкви и религии. В результате Церковь оказалась свободной от покровительства и помощи государства, но не от грубого вмешательства и давления. Декрет об отделении церкви от государства поставил Православную Церковь в новую общественную  и церковно-политическую ситуацию – жизни в атеистическом богоборческом государстве. Начались гонения на церковь, был провозглашен курс на полное уничтожение церкви. В дальнейшем Русской Церкви суждено было многое пережить: кампании по вскрытию мощей и изъятию церковных ценностей, обновленческий раскол, гибель многих тысяч мучеников за веру и многие другие трагедии. Правильнее будет сказать - одну большую трагедию русского народа и Русской Церкви.

В 1918 - 1922 гг. в России шла ожесточенная братоубийственная Гражданская война. Страна была разделена на множество частей и частичек, много раз переходящих от одной власти к другой. Оторванные от Москвы фронтами огромные территории на Украине, Кубани, Урале, Сибири и Дальнем Востоке лишились связи с Высшим Церковным Управлением в лице Патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета. В епархиях, находившихся под контролем белых правительств, к иерархам и приходским священникам, продолжавшим окормлять свою паству, добавились многочисленное военное духовенство и священники – беженцы. В условиях Гражданской войны для многих епархий стала невозможной регулярная связь с церковным центром и Патриархом, находившимися в Москве. Церковно-административное руководство было нарушено. Сложилась ситуация, когда вопросы, превышающие компетенцию епархиальной власти, оставались без разрешения. В целях восстановления церковно-административного управления некоторые иерархи и священники, поддержанные руководством белого движения, искали возможность организационного оформления в виде временных автономных структур управления высших, чем епархиальные. Сделать это, не нарушив каноны, было чрезвычайно сложно, фактически невозможно. По церковным правилам, «какое бы то ни было новое церковное управление в пределах Русской Церкви» могло возникнуть «только с разрешения или санкции Патриарха и его Синода и Совета». Связь же с Патриархом была прервана. Тем не менее, часть русской православной иерархии, не без политического давления, пошла на пусть и вынужденное, но нарушение канонов и учредила без разрешения Патриарха временные высшие органы управления. Эти временные органы, как показали дальнейшие события, во многом стали орудиями политической борьбы, став  марионетками в руках сначала того или иного белого правительства, а впоследствии различных эмигрантских политических группировок.

Отрицательную роль в налаживании церковной жизни на территориях, покинутых белыми армиями, сыграло то обстоятельство, что многие епархии оказались без правящих архиереев и священников, покинувших Россию вместе с белыми. Как пишет И.А. Стратонов, «целый ряд епархий оказался под управлением Патриарха, но без епископов, с епархиальными органами, находящимися в совершенно хаотическом состоянии». Такое положение сильно затруднило деятельность Патриарха Тихона и Святейшего Синода по налаживанию церковной жизни на этих территориях. Следует отметить, что из всех епископов только епископ Вениамин (Федченков), будучи епископом белой армии и флота, покинул Россию вместе со своей паствой, то есть остался пастырем при ней.

Временные Высшие Церковные Управления явились первым опытом автономного церковного управления в обход высших органов власти РПЦ. Именно из Временных Высших Церковных Управлений организационно выросла РПЦЗ. В большей мере это относится к ВВЦУ юго-востока России. Впоследствии это привело к трагическому расколу некогда единой Русской Православной Церкви на несколько ветвей и юрисдикций.

Публикации документов и материалов:

• Божией милостью архиерей Русской Церкви: Три жизни митрополита Нестора Камчатского. М., 2002.

Дневники и воспоминания:

• Вениамин (Федченков), митрополит. На рубеже двух эпох. М., 1994.
• Шавельский Георгий, протопресвитер. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Т. 2. М., 1996.

Исследования:

• Вострышев М. Патриарх Тихон. М., 2004.
• История Русской Православной Церкви в ХХ веке (1917 - 1933 гг.). Материалы конференции в г. Сантендре (Венгрия) 13 - 16 ноября 2001. Петрозаводск, 2002.
• Митрофанов Г., протоиерей. История Русской Православной Церкви, 1900 - 1927. СПб., 2002.
• Стратонов И.А. Русская церковная смута (1921 - 1931) // Из истории христианской церкви на родине и за рубежом в ХХ столетии. М., 1995.
• Энеева Н.Т. Судьбы Русской Православной Церкви в годы Гражданской войны (1918 - 1920-е гг.) и истоки юрисдикционного раскола // «Русских исход». СПб., 2004.

                              А.В. Попов